ОдинОтчествО
Вы дегустировали Одиночество?
Вы дегустировали Одиночество?
Не правда ли, приятное на вкус?
Но, упиваться, что-то им не хочется.
Всего один глоток, один укус?
Попробуйте его с приправами,
Прозрачною слезою, подсолить?
Внести мотив изысканности травами?
Обидой на весь мир полить?
Нет, одиночество без вас,
Само, по сути, не бывает.
Оно как призрачный рассказ,
Вдруг проявляется и тает.
Да, кстати, в одиночество от скуки,
Добавьте чуть воспоминаний.
А, что во смесь с душевной мукой,
Оставьте для любви стенаний.
А как Вам позже-послевкусие?
Не радует, не чтет, не знаю?
Я одиночество закусывать
Могу стучащих окон лаем.
Я одиночество лелею
И я глумлюсь над одиночеством.
Кислинку ревности навею,
И напророчу над пророчеством.
Ну, как вам блюдо – одиночество?
Гурманы точно разберутся.
А вам, попробовать не хочется?
К тиши бездонной прикоснуться?
Одиночество 2
- От чего ты отрёк одиночество?
Он спросил меня, я не ответил,
Лишь молчанье – «его высочество»,
Скрежетало огнем о пепел!
Докурил, затушил, заворочался,
Поглядел в окно, улыбнулся.
Словно, в тайне надеясь на почести,
С головою в рассказ окунулся.
Отчего же отрёк? Не отрекся!
Но, кому будет радостно, если,
Я когда-то ею увлекся,
А ей в мире со мной тесно!
Да, скажи мне еще, что с друзьями?
Вроде, все одного теста,
А теперь все своими стезями,
И теперь им со мной тесно!
Почему я боюсь одиночества?
Я тебе не скажу, не знаю!
Иногда так общения хочется,
Без него я весь мир теряю!
- Хорошо, но позволь тебе рассказать,
Одиночество, что за чудо!
Я не стану узлами тебя вязать,
И в пружину крутить не буду!
Одиночество – несомненно, дар!
Что, дано понять лишь немногим.
Для кого-то – просто ночной кошмар,
Надевать одиночества тогу!
Я с рожденья крещен в одиночество,
Посвящен в его тайны и смыслы.
А причины – имя и отчество.
А причины – звезды и числа.
Одиночество 3
Я инкрустирован в одиночество.
Сверкаю, как обрядный камень,
Всё – по слогам бы, да не хочется.
МанИт, зовёт, чрезвычайный пламень!
Терапевтически не признано
Обыденностью не осознанно.
Играет мной игра, играю я,
В те игры, что играют с грозами.
Заигрываюсь иногда, бывает
Лексем чрезмерной бесконечностью.
И вечность узнаю, не зная
Её за покрывалом млечности.
Я инкрустирован в одиночество,
И только там такие мысли.
Они не посещают общество,
Не в миллионных массах, числах.
Они сродни живому пламени!
Сжигающему без остатка.
Что поздно нам, что рано нам,
Что мило нам, что гадко.
То, что лелеяли, и жаждали?
Что было вовсе неприятно.
То, что накаркали собаками,
То, что понятно и невнятно.
Огонь священный теплит искорки,
И пусть в огне не пострадают,
Все те, кто не злословил в мыселках,
И те, кто ни о чём не знает.
И к тем, кто всех жалеет очень,
Пускай не прикоснётся пламень.
Иначе очень, очень, точно
Я буду по нему изранен.
Я отменяю инкрустацию,
И подтверждаю это млечностью,
Желаю в вечности остаться,
И прикоснуться к бесконечности.
КТО…ЗДЕСЬ? Еще????
Воздушный поцелуй
Верность теряется в складках любви,
Чёрствые определяются.
Условно честные поголовно,
Рвут по частям не стесняются.
Вроде всё ровно,
Но, что-то внутри корчится.
Хочется очень,
Не знаю, чем это кончится.
Сложно окружность,
Сочится в меня и душит.
Стонет, кричит и зовёт,
Поцелуй воздушный.
Тоннами лет бесполезных,
Наивно бредущих.
По ощущению: странно,
Картинно и душно.
То, что подумала,
В мыслях свободных сотри.
Просто послушай:
Пошли поцелуй воздушный.
Закон отрицания отрицания
Ты думала, что я не нелюблю?
Я не люблю тебя намного меньше многих.
Таких же, как и ты томлю,
Которых просто не люблю.
Не, не...! Не стройте из себя.
Не делайте убожества убогих!
Я «Не», возможно, повторю,
Что нелюблю я этих массаногих.
Но, если ты одна такая?!
Тебя по прежнему молю,
Тебя я кожей словно знаю,
Ты – «Не»! От края и до края
Не нелюблю, не нелюблю.
Лексематорий
Вертятся в башке, кружАтся,
Просятся лечь на листки.
Упасть на бумагу, отжаться,
От этой по небу тоски.
Уснуть на белёных простынках,
Расчерченных для начальных.
Укрыть головой косынку,
Не правда ли, гениально.
А эти бесконечно круЖАЛЯТ,
Больно так и привычно.
Очередной стих нАлит,
Такой же, как все – необычный.
Боюсь себе даже представить:
Муза над головою.
В мысли мои верстает,
Плачет, смеётся и ноет.
И ей это тоже нужно,
Иначе б не доставала.
Мозги бы мне не утюжила
- Мало, ещё, мало!
Вяжет в башке мои мысли,
Жалит, жалеет, сжигает.
Вниманье бросает на числа,
Отрыгивает и икает.
А в результате стихи,
Появляются из простынок.
Первый вздох и первое слово:
- Держите, мамочка сына!
Поверхностное
Поверхностное натяжение:
Натягивай, скромнее, порвётся
Вроде всё это – поверхностно
И да, безусловно, порвётся
Немножко недообследованно
Именно нам доведется.
Сколько слов было сказано
И бесконечных мыслей
Ладные, такие разные
Не приторочить к числам.
И вроде, всё из души поёт
Но, вяжет ватой сомнение
Не станет забит этим сладким рот.
В поверхностном натяжении.
Скажи: - Это, это и это!
- Да, блять, у меня же есть мнение!
Не стоит искать, терзать и икать
В поверхностном натяжении.
Натягивают поверхностно,
Ласково, по изгибам.
И объясняют нам не стесняясь
Либо ты этот, либо…
А крылья опять трепещут,
Часто, как сердце, нервно
Может Я сейчас говорю
А может бьют по мозгам моим
Кувалдою, да по керну.
Поверхностное натяжение
Два куплета - припевочка
Скоро взорвётся ярким огнём
Эта страна, подприцелочка.
СовершенноЛЕТНИЕ
Лето колоннами пыли,
Взвивается в небосвод.
Зелёным деревья укрылись,
На улицы сыплет народ.
Из тела народа, отдельно,
КрасУлицы выбиваются.
У каждой в глазах постельное,
Желание отражается.
Юбками «мини» качая,
Делают шаг «от бедра».
Юнцы с разговором кончают,
Есть восемнадцать? Пора!
Пора наступила летняя,
Цветения жизни пора!
УРА! Совершеннолетию!
Теперь уже можно, УРА!
И взгляды, словно магнитики,
Тянутся и встречаются.
Случайные прикосновения,
Случайными не считаются.
Вдруг одного накрыло,
Глаза повело поволокой…
И вот он взметнулся на крыльях,
К финалу судьбы однобокой.
А сверху, очень по-летнему,
Солнце пекло и жарило.
Они – восемнадцатилетние!
И им это не помешает.
Ничто! Ни запреты родителей,
Ничто, ни лязганье злобное.
Силки Любви – удивительны,
Хотя и весьма условные.
Лето – плюс восемнадцать.
Стороны
Стороны, мои стороны,
Белое мое, черное.
Воздавали мне сторицей,
Да душа с умом ссорится.
Жизнь свою раздам поровну.
И воронам и вОронам.
Раскрылатился норовом!
Лихо предсказал ворогам!
Я слезу утру лацканом,
Черным поутру пасквилем.
И прельстив тебя ласками,
Отмахнусь лица масками!
Стороны твои, стороны,
Стонами в душе томными.
Отражаясь лет тоннами,
Складками любви сонными!
Мысли вы мои, вздорные,
Рвете вы меня - в стороны.
Обещали быть скромными,
А становитесь кровными!
Всё равно я выберу – БЕЛОЕ!
Радуется ДУХ! ВЕРУЮ!!!!
Фисташковое настроение
Наташка , как будто фисташковая,
И словно морожено тает,
Быть может хочу я Наташку,
Хотя… ну, кто его знает)))
Художник, нарисуй мне маму
Мама скажет, я останусь,
Мама скажет, мы споём,
Что Любовью был я нажит,
Мама скажет - мы вдвоём.
Да, я маменькин сынок,
Мама больше не ответит.
Вырванный у жизни клок,
Время вдохами наметит.
Кисть скользит, сорваться хочет,
Утром, вечером, всегда.
Чертит и рисуют черти,
Словно это ерунда.
Кай, как прежде ищет Герду.
Герда нервы треплет вновь.
Чувствую, дорисовала,
Маму, с именем Любовь!
Здравствуй, мама,
Настежь двери!
Настежь окна и душа!
Я, наверное, поверил,
Жизнь рисую, не спеша!
Нарисуй мне маму, Сальвадор
Энергетический декаданс
Стареют окна и бульвары,
Стареют тётки и мужчины.
Взрослеют даже те, кто стары,
Взрослея, тлеют без причины.
Сереет, как ни в чём бывало,
И млеет, как сказал бы Пушкин.
Всё то, что к ним располагало,
И вряд ли уже будет лучше.
Стираются следы сомнений,
Мелькают их огни всё дальше.
Белеют и болеют мненья,
Толкутся в бестолковой каше.
Стоят напротив и тревожат,
Все тётки, дядьки, бабки, дедки.
Под ложечкой сосёт и гложет,
Над теменем ВСЁ незаметно.
Птица постылая
Дождь, ждёт
Ответа от ветра
Небо хмурнеет
Льёт, льёт
Кто-то, где-то
Что-то, зачем-то…
Небо чернеет
О чём-то и с кем-то
Без назначенья
Мысли чернеют
Дождь бьёт
Льёт, пьёт…
Вычернить в белое
Без назначения
Стыло постылое
На отвлечения!
Дождь кончил
Птица поёт
Пьёт, льёт
Пьёт, льёт
Кусака
Не соблюдая препинания, твои препоны и преграды,
Я нахожу, теряю знание, когда мне надо и не надо.
Со мною то, что провозвествую , и пусть слова шероховаты,
Для них я чистил свои лацканы, для них я молотил по латам.
Мой крик, навряд ли, кто услышит, но я кричу не ради мненья,
Сквозь бряцанье железа дышит, сомненья сквозь и сквозь ТЕРПЕНЬЕ
Жизнь.
Вроде слово «ни о чем». Но, иногда, ведь бьёт ключом!
Врачующий дефиниции
Врачующий дефиниции,
Пока очень слабо, как врач.
Хотя, кружась вокруг истин,
Красное снова прячет, палач!
Толи грезится,
Толи снится мне.
Несуразное,
Толи, плачется.
Толи, палачится!
Вот, ведь,
Лечащие дефиниции.
Дайте уберу в столешницу.
Вот, ведь, одни друзья вокруг.
Раздирают, суки, кле́шнями.
Врачующий верификацию,
Да, и идиосинкрАзию,
Деривацию, аберрацию,
От язычества безобразия.
Врачующий некто, воркующий,
Возникающий и вникающий.
Во всё, что ты сейчас скажешь,
И даже намного дальше.
Воздух (гороскопичные)
А сможете жить без воздуха?
Улыбнулся слегка водолей.
Не совершите промаха,
Не делайте жизнь сложней.
Может без воздуха сможет «земля»?
Попробует без кислорода?
Напомню, что ВОЗДУХ - это Я!
Совершенно особого рода.
Может, попробует жить вода,
Без воздуха, не иначе.
Ну, ладно попробовать можно всегда,
Воде, как обычно, удачи!
Чуть не запамятовал про Огонь.
Наверное, думает, сможет?
Возможно, забыл, без чего нет Огня,
Для чего этот воздух гложет?
И только воздух в меня кричал,
И только воздух печалил.
Я тихо смотрел, причины сличал,
Не жалил, и не скандалил.
Огонь, без воздуха: - Я задыхаюсь!
Земля, без воздуха: – Я задыхаюсь!
Вода, без воздуха: - Я задыхаюсь!
Воздух, без воздуха… ВСЕ ЗАДЫХАЮТСЯ!
И только воздух, сам по себе,
Выдох-Вздох-Воздух…
Морщины
Мимические морсчины
На женсчинах, на музсчинах
На лицах юных и нежных
И мимикой весьма подержанных.
Прорезают пространство кожи
Бороздят, как хотят эпителий
На личиках, ликах, рожах
Вырванных из тёплых постЭлей.
И вот уже кисточкой беличьей
Вдохновением неистощим
Копирует лица девичьи
Заложник густых морщин.
- Вот эту, чуть-чуть покороче
- Вот эту, потоньше, пожалуй
- А эту замажу точно
- Здесь их и так-то не мало.
На сотой картинке художник
Бросая тысячный взгляд
Вдруг замечает, что точно он знает
Что эти морщинки, мимически,
Порою, весьма синергически
О чем-то с ним говорят…
2 Морщины
Как птицы с Солнцем - по лекалу
Так мы через оконце – СВЕТ!
Нашёптывая разговелись
Через традиции и вкось
Мерено, неуверенно
ЧЕрпая свою злость…
ЛЕдно, лЯдно, лАдно
Объективным кажется чИном
И, вдруг, по мановению
Стираются сразу морсчины.
Остаётся только длина
Вставшая вертикально
Вот ведь, важна только она
Смотрю на ЭТО зеркально.
Мимики – никакой!
Мимически не морщинист.
Может, смотрит совсем другой?
Розовосчёкий музсчина.
3 Морщины на руках
Ладошку предоставляешь?
Правую, не надо левую
Коваными словами:
- Да, что ты такая нервная?
- Видишь, Марс у Венеры?
Точно! Будешь ты верной!
Смотри, посмотри - это лунный холм
Горит о любви, что будет потом!
Ух ты, какая жизнь длинная…
На, ладошке рисует морщинами!
4 Морщины на Земле
Третья по счету, я на подлёте
150 километров, миллионов, о, Господи!
От Солнца лететь в траектории
Ладно еще к Земле
К морщинистой стуже, которая порами
В складках истории вышла нале…
Я предлагаю нали….
Что-то с мимикой стало
Земля под поэтами зимами, летами
Зашастала, зашаталась.
Лица перекосились
Лица налиться подумали
И налилИсь или налИлись.
Морщинами на лбах угрюмыми.
Расчерчивая свой анфас
Разломами геологическими
Стонала Земля, ей было плевать
На наши морщины мимические.
Мимические морсчины
В теле с весны до этого
Риторического музсчины.
Спетого, летами, где-то я.
Брошенка
Бросили, меня все, бросили,
Изнасиловали аморально.
Осенью, этой осенью,
На зиму гляжу, нахально.
Глаза четвёртого размера
Твои глаза четвёртого размера,
Глядят и ма́нят, как не прикоснуться?!
Да, правда, буду я не первым,
Кому в них удаётся окунуться.
По очереди, вместе, ма́нят, ма́нят.
Держусь в руках я из последних сил.
Кошмарят, лечат, и дурманят.
Глаза в руках? Наверно много пил.
«Четверка» в беличьем окладе,
С ней нужно тот же час мне слиться.
Напомните, чего же ради,
К четвёрке хочется тули́ться?
Запахи твоего тела
Запахи твоего тела,
Кажущиеся, без оглядки.
Отчего ты блистала и пела,
Почему мы на всё это падки?
На телА и аромы тЕла,
На междозвучья – кристаллов.
На выдохи и на сонмы,
От мала, до велика - мало.
От вопросов к вопросу кто мы?
Меркантильное обоняние.
Выборочное – притворно,
Прислюнявлено и отклАнено.
Приторочено, заморочено,
Обоняние «абы», «как-бы».
Шепчет на ушко ночером
Душка, ты как, не ранена?
И к этому я был тоже готов:
К запахам или ароме.
К мелочности или ко лжи,
К вечности – это номер!
К терпкой вони на слово «прощай»,
Тайнами и утратами,
Правду мне посвяти, завещай,
Запахи чую над ладаном.
Я, как обычно несу по земле,
Своё толстомордое тело.
Отъело, скорее, отпело нигде,
Прелым, червонным, вырванным пело.
Чистым под корень,
С возрастом вровень,
Злили, опустошали.
Мысли, как стрелы,
Нацелены, смело!
Немного ещё и уйду на покой
Запах – именно ТВОЙ!
Идите в жопу недописанных стихов
Ступайте медленно, степенно, настороженно
Моих лихих, и без обинякОв.
Вас потеряю, вымышлю, восторженно,
Не прикасайтесь сотней ярких слов.
Там рифы льются из-под смысла помыслов,
Из-под колёс, воротников чуднЫх.
Из-под зеркал, парирующих домыслы,
Из преисподней рвутся тонны их.
Есть столько недописанных словесностей,
Есть столько междометий, парафраз.
Прольётся подсознанья неуместностью,
К началу недоизданный рассказ.
Поскольку недоедены сомненья,
НаписаНедопонятых листков.
Вдохну совсем немного вдохновенья,
Рекой стихов, чуднОй стихов,
Красой стихов, кривой кривов.
Безликих, неопознанных, безвременных…
Идите в жопу…
Старости нет, это просто усталость
Тонко, с ювелирной точностью,
Когти её отточены.
Крадётся ко мне на цыпочках,
Морщинистая, липкая.
Ловко в когти инкрустированы,
Бриллианты жизни лет.
Жертвой действом зачарованной,
Пьёт поэзию поэт.
Разбрюхатившейся лирою,
Разрождаются стихи.
Вспарывают сны сатирами,
Одиноки и легки.
Поглумившися над зеркалом,
Отраженья не признав.
Вырвав волос свеже-пепельный,
Сам себе прочту, устав:
Старости-старухе сморщенной,
Я глаза в глаза смотрю.
Недописанно топорщится,
То, что завтра пропою.
То, что будет нарисую,
Символами на листке.
Померкую, поворкую,
И отправлюсь налегке.
Старость трётся у порога,
Коготками в дверь скребёт.
Я схожу спрошу у Бога,
Не открою ей, уйдёт.
Родинка
Хочется, что б распогодилось,
И не нагадить хочется.
Хочется оторочиться,
Просится – в переносицу.
Станем ли мы любимыми?
Нервными, да поелику?
Кажется, всех нас кинули,
Кричат и молчат по телеку.
А меня всё больше волнует,
Родинка под левой грудью.
В глаза глядит, атакует,
Подсказывает лёгкий путь мне.
Хочется прикоснуться,
Поговорить с ней хочется,
Хочется не проснуться,
Жаль, ведь всё это кончится.
Родинки на твоём теле,
Зовут к себе, как в тину.
Готов рукою несмелой,
Писать между них картины.
Картограф – спец по родинкам,
Подмигивает правым глазом.
Хочется – в переносицу,
Закончить картину разом.
Родина одноглазая,
Родинками засверкала.
Как любить - не указывай,
Под грудью чужой - так мало!
Люблю эту Родинку,
Постольку, поскольку
Родину навевает
Хочется, что б распогодилось,
Одна она и знает!
Люблю эту Родинку милую,
Родину мне навевает.
Хочется, что б распогодилось,
Одна она и знает!
Почему становятся поэтами
Такой простой,
Не блещущий веснАми, лЕтами.
Вдруг подошел,
И клянчить стал с утра:
- Ну, почему становятся поэтами?
Ну, почему? Ну,почему?
И именно с утра?
- А потому, что *** его знает))))!!!!!
Иди отсюда пионэр)))))
Поэтому становятся поэтами
Когда погода рапогадилась,
Когда в башке полтыщи слов,
Когда, что ладил, всё уладилось,
И кто-то плюнет: - Повезло!
Тогда спрошу себя:
- Зачем становятся поэтами?
Казалось бы, вот здесь бы замолчать,
Но лето близко и твои секреты мне,
Приходится по-прежнему гадать.
Твои объёмы… лучше б упогодилось,
Глаза, опять четвёртого размера,
Опять под левой грудью родинка,
И аромат, терзающий мне нервы.
И абрисом твоей неповторимости,
Польются красоты слова.
В плену очаровательной невинности,
Сорвётся с места в танец голова.
Кружа над поседевшими запретами,
Пытаясь ворошить полтонны слов.
Ты скажешь сам себе:
Поэтому становятся поэтами!
Лишь был бы ты к ответу этому готов.
Тихо...
Тихо, чуть слышно…
Дыхание… дышит,
Мысль убегает… даль,
Чувствами хочется… жаль.
Закрывая глаза, что у Вас перед Вами?
Кода распрощались со всеми делами,
Закрывши глаза, глаза закрывши…
Слышите? Дышит, сердце дышит.
Я знаю, подумали оно стучит.
А я говорю вам, тише…
Едва, Е-2, кружИт голова,
Молчанье моё слышишь…?
Когда я закрою, когда закрываю,
Когда закрыты мои глаза:
Я вижу и слышу, как видят, как дышат,
Как стонут потомки, как ищут в потёмках
Того, что я вижу, закрывши глаза.
Чуть тише и не прикасайтесь!
Постпубертатная любовь
ПостПубертатная любовь.
В какое время кончиться назначит?
Кто здесь? И кто её готов?
Чинить, латать, переиначить.
Слажал, читать навряд ли будут
«Постпубертатную любовь».
Весна. Обои. Мама будит,
Над пятым, в избранном,
Покров.
Глядел напротив, солнце ело,
Калории транжиря вновь.
Я повторял её несмело:
Любовь, Любовь, Любовь, Любовь
Россия
Грассировала Россия,
Картавила невыносимо,
Не выговаривала «нет».
Зачем-то к ней - все на «ты»!
Стыдилась не очень умытая,
Обрамленная серым пеплом.
Для быкОв и бычков открытая,
Под огнём скрываемым пеплом.ослепла
Порталы, приоткрывая,
Накидывалась в себя.
Каждый раз, как будто, тая,
Под пеплом и от огня.
Некрасивым пепельным цветом,
Волосы свои красила,
Раздетая, разогретая
Смело ко мне ластилась.
Крадучись бронзовела,
Предпоследними откровеньями.
Стыла, звала, млела,
Выворачивая коленьями.
Жжётся почти потухший,
Словно условный огонь.
И растворяется,
Словно покаявшись,
Тоннами пепла,
Строк незаметных,
Тела извечный стон.
P.S.
Вальсировала Россия,
Пока ещё не износилась.
Зачем мне другие мечты,
Когда есть такая, как ты-
Россия!
Выбражуха
Решило повоображать воображение.
Да, заодно изучить стороннее сомнение.
В голове и груди понятно – всеядное чистое жжение.
Раскрою секрет, а может быть нет:
Плеяды будоражат воображение.
Думаю чё-нить сложное,
Шершавое, без прикрас.
А чо? Правда, думать можно?
Круто, поставлю класс.
Бились друг в друга колосья,
Пшеничною песней спелою.
Искала тела любимого,
Походкой нетвёрдой, не смелой.
Нашла только меч булатный,
Пела, выла, пела…
…выбражает воображение,
Секундочку за секундой.
И есть у меня подозрение,
Что это весьма чудно.
А может быть и прозрение.
Всемирный потоп Любви
Затопил бы весь мир Любовью,
Если б не заусеница,
Выдернутая из пальца с кровью,
Да и что-то топить мне ленится.
НеоНой заметно спешит,
Торопится собрать всех тварей.
Боятся тонуть в море Любви,
Как вам такой сценарий?
Эх, всё-таки затоплю,
Вот подживёт заусеница.
Пусть захлебнутся в море Любви.
Может хоть, что-то изменится.
Бояться высоты
(Сто девяносто сантиметров роста)
Ну как, бояться высоты?
Позволь спросить и издеваться.
Об этом меня спрашиваешь ты,
Которой страшно расставаться?
На метр девяносто не боялась?
Карабкаться, к лицу стремясь.
Совсем чуть-чуть, немножечко осталось
И будет страсть, всё будет всласть.
А глядя с пятого, не страшно было?
А говоришь, боишься высоты.
Стремление немного подостыло,
К ста девяноста сантиметрам стыла ты.
А если нет той высоты,
Карабкаться к которой стоит?
Решаешь каждую секунду снова ТЫ!
А мир тебе себя откроет!
Злое
(По мотивам Ж. П. Сартра «Тошнота»)
Город пережёвывал тоннами тела и души,
Набухшим чревом отрыгали стопы лужи.
Шагал, выискивая узкую тропинку,
Касался солнца свет и липли льдинки.
Плевался город человечиною - в слякоть,
Отрыгивал людские кости, жилы, мякоть.
Сквозь, продираться трудно, и не прикоснуться,
И засыпать невмоготу и не проснуться.
Троллейбус, чуя живность нервный пастью,
Выплевывает пережёванное мясо.
На остановках поглощает новых,
Жуёт и чавкает в стальных оковах.
А человеки чавканья не слышат,
Не ведают, что кто-то в спину дышит.
Пока троллейбус не извергнет ловко,
Живое мясо на остановках.
Пойдут шагами, меряя кручину,
За метром метры, льдинами – пружина.
Что, разгибаясь, гнёт их к новым…
Желаньям, достиженьям, и основам.
Бегут, сучатся ноги человеков,
И каждый мнится имяреком.
И топчут снег, и путь, как вечность прост:
Рожденье, юность, жизнь, погост.
Опять високосный
Прощалась тень:
- Мне не уместно здесь.
Никто чего не понимает.
Идёт за радостию день,
И радостию погоняет.
Нельзя догнать, к чему стремишься.
А если, не стремишься ни к чему?
Так надо гнать скорей, а то возникнет.
Та сука, что у Пушкина, но прежде,
У Лермонтова, тоже,
Дайте знать…
Позвольте, мне её узнать.
Ах, не успел…
***
Терзая строчками листы,
Задумываешься, о главном.
Такие все сложны – просты,
Такие Мы, и это славно!
Быть может, кто-нибудь назад,
Попробует вернуть, навряд ли.
Мы будем спорить невпопад,
О сокровенном и о главном!
Политическое. Кроит Украина
Мне кажется?
Таково ощущение,
С душою моею не вяжется,
Или ютятся сомнения.
Что-то под кровлями неспокойно,
Что-то не ласкает меня мама,
Что-то я, наверное буроблю,
Чуточку, буробочки, да ладно!
Только кажется одно и тоже:
Запахом, ну ладно, ароматом.
Как мне "вонь" назвать от этой рожи?
Если не прикладываться матом.
Украина, матушка, не вяжется...
Сучка с течкой, а никто не хочет.
Разве путь прокладывая в вечность,
Накроила, Украина ночью?
Пройдёт немного тысяч лет
Пройдёт немного тысяч лет,
И звёзды снова станут яркими.
В подарок принесёшь мне гроздь планет,
Не избалован я подарками.
Пронзительно рвётся из космоса,
Голос гласящий о будущем.
ДыбЯтся, седеют волосы,
Теряются в складках рубища.
Изумительная мелодия,
Рвётся, пронзает мозг.
На этот вселенский подиум,
Взойти я себя превозмог.
Качествами и чудачествами,
Поэльями и Серовыми,
Снова переиначусь я,
Вы-то ко мне готовы?
К свистящему между синапсами,
Сквозняку: "Закройте двери"!
К стольким Ван-Гогам, Дали, списки длинные
Могу! Главное – верить.
Очёчки на нос надвину,
ВзглянУ на всех исподлобья.
Татарином или мордвином,
Вернусь из внутреутробья.
Клянусь, хотя и неможно,
ЛюбИте, пусть будет сложно.
ДарИте Любовь нелюбимым,
Способностями любыми.
И где-то в течение длинном,
Лет от нуля до тризны.
Я снова порадую, радуюсь сам,
Новой наземной жизнью.
Парикмахерам жизни
Разве, выкрикнуть
Что мне выкинуть
Или выпасти
Себе пропасти
Или не к чему
Что же мечешься?
Вроде выбросить
Уже нечего
Быть со мной тебе
Или не к кому
Или жизнь твоя
Будет блеклая
Или блёклая
Иль отсрочена?
Да пожду чуток,
Надо очень мне.
Мож и было бы
Не постылое
Мож, стихами бы
Не завыла бы
Мож и рад бы я
Да отсрочена
Может строчками
Оторочена
СпИнами
СпИнами, собственными моментами,
Импульсами элементарных частиц.
Атомное ядро с комплиментами,
Мчится сквозь тысячи лиц.
Спины перевернутся,
Кружась по орбитам атомным.
Молекулы друг друга коснутся,
Синапсами рваными.
Как прежде друг друга стыдитесь,
СпИнами, да за спиною!
Элементарных частиц,
Тайну я приоткрою.
Про сны безграничных границ!
Думатели Делатели
Все – вычисляемые
Думатели – Делатели (один – числительное)
Грешно, смешно, юродиво.
То, что делают Делатели.
ДелА, те ли, делают Делатели?
Да вроде те, вроде бы.
А, что, собственно, делаете?
- Как, что? Строим, копаем,
Мир изменяем!
Точно те? Дела делаете Делатели?
- А кто еще, кроме нас… а? Ну, разве
Те – Думатели?
Грешно, смешно, юродиво.
То, что думают Думатели.
Ни те ли же думы?
- Да вроде не те, вроде бы.
А о чём, собственно, думаете?
- Как, о чем? Что МИР изменять кирпичом,
Буд-то копать детским совком в углярке.
Сможем ли МЫ сделать так ярко!?
Как Вы думаете, Думатели?
А Вы, Делатели?
Или Те, или Эти?
Или...ли…
И…?
Думатели – Делатели (два– числительное)
Иногда у Делателей возникал вопрос?
А если Думатели перестанут… думать.
Видите ли, думать им не захочется?
А вдруг?
Делатели расстроились,
В сплошную шеренгу построились,
И стали пытаться думать…
Думали, думали,
Думали, думали…
Кто-то сказал: - Надо делать,
Кто-то крикнул: - А что?
Да то, что всегда мы делали… Ах, это? А, то!
И стали делать то, что всегда.
Из стали делали, кричали ДА!
Пока не поняли, что не усвоили
Всякую херню понастроили,
Понастроили, понамешали, понатошнили.
Бездумно без Думателей. Или….
А думатели про себя подумали:
- Хватит думать в этом месте,
такое безграничное «ЕСЛИ» и бесконечное «ИЛИ»…
Я бы сказал, и показалось бы
Бесчеловечно, если бы поняли «ИЛИ»…
Пока одни прицеливаются в вечность,
Другие заряжают патроны в тире.
Думатели – Делатели (три– числительное)
Все мы – Думатели-Делатели,
Безвариантный консенсус.
Одною мерой измерены,
В одном запечены кексе.
И делатели, не делающие
Ничего, что нужно.
И думатели, на унитазе напружно.
Все мы одним миром мазаны,
Но покуда не всё еще сказано!
Будет рассказ про огонь.
Про тот, что только притронь.
Думатели – Делатели (Вы-числительное)
Однажды, НИКОГДА возник огонь.
Никто, не возникал однажды.
Что делать, или думать «о потом»,
Ну, абсолютно всё не важно.
Огонь не тот, что ежедневно жжёт,
Не тот, что «жжём на вечеринке».
Он тот, к которому придет:
Прав, виноват, босой, в ботинках.
Все спрашивают, что же будет там?
Через одну ступень, понятно:
Огонь. И в нем сгорит всё то,
Что нелицеприятно.
И пусть не в рифму, невпопад,
Не спрашивай, откуда знаю.
Не веришь – флаг!
А веришь – злат!
И это всё! Постой, растаю…
Клоун
Над окнами домов,
Потом, над козырьками.
Над чёрным трыбом дум,
Сливаясь с облаками.
Я видел и хмелел,
Над тем, где я здесь не был.
И плыл, летел, горел,
Разглядывая с неба.
Как в людях я хотел,
ГлядЯ из облаков.
Как криками пытался,
Сказать, одним глазком:
«Безе, колоний стоц,
Тере бренам, терасче,
Поро, ле не полоц,
Виво, тлее, комбрасче!»
Над окнами домов,
Летел под музырьками.
Над виноватых снов,
Безмозглых динь-деньками.
Через дыханье звёзд,
Чрез однажды знанье.
Строчу признанья неба,
Царапаю воззванья.
Не получилось, СНОВА,
В тиши, меж облаками.
Пусть скажут: КЛОУН, КЛОУН!
Кружившийся над нами!
В преддверие выборов
(обрабощение)
Голосующим, Голосователям!
Голосами Пренебрегателям!
ГолоСУЮЩИМ в Голосователей!
Голые мысли о преобразователях:
Не будьте голыми, перед ГОЛЫМсованием.
Станьте НОВЫМИ, думайте САМИ.
Прислушайтесь, как велеречиво врут,
Они ваши жизни в урны суют.
Весна
Слышишь, надрываются птицы?
Кричат о земли новизне!
О том, что б с зимою проститься,
И снова в стаю вонзиться,
И прикоснуться к ВЕСНЕ!
ВЕСНА!
Взвинчена криками птиц,
Улыбками девичьих лиц.
Налево посмотришь – красиво,
Направо – не хуже, ничуть!
Поверишь, это - возможность,
На мир по-другому взглянуть!
И этому миру отдаться,
В реальности или во снах,
И, как всегда, раскричаться:
ВЕСНА! ВЕСНА! ВЕСНА!
Маме любимой, Любови Филипповне
(Игорь, рождённый Любовью)
Девять месяцев в Любви
Мне б еще немножко дольше
Не тревожься, не зови
Ты меня Харон – паромщик.
Девять месяцев, как в сказке
Ни тревоги, ни печали
Только мамины рассказы
Ласками меня венчали.
Кто ещё любить так сможет
Если это не Любовь?
Мама , точно, только мама
Отдавала свою кровь.
Рано, мама, слишком рано
Девять месяцев в пути
Раной, не закрытой, рваной!
Удалось меня спасти.
30 тысяч дней бегущих
Или 300 чудных дней
мОгущих,
или могУщих
или плачущих по ней!
***
Сколько некрасивостей, потёртостей, невзрачностей,
Сколько невзлюбимостей, неправдостей, поди…
Я черёмух цветом, бесконечности прозрачностью,
Вязкою обычностью безссмысленно родил
Под пятками иностранцев
Солнце из себя встаёт
Стерхи взлетают – в честь.
Праведный - в красоту поёт,
Зловредный лелеет лесть.
И тает, и тает, и тает,
Солнце протуберанцами.
Гнёт нас до донца и затихает.
Под пятками иностранцев.
По верёвочке
По верёвочке, по тоненькой, весьма условной.
По серьёзному, тишайшему, по новой.
Та тесьма! Ой ма! Заблокировало мозги,
Не видать ни подошв, ни зги.
Нет, мне зга не даёт покоя,
«Не видно не зги»…
Обидно, что не видно,
И снова, хреново… обидно.
Згу не видно, в частном порядке:
Ну что же такое зга? Вынесла мне мозга,
Такая важная зга? Мать её итить,
Простить или не простить?
По верёвочке, да по тоненькой,
Я стараюсь бесконечненько.
Вечненько, млечненько, чистосердечненько…
Рассказывать кому-то, некому.
Нечто! Нечего!
Мыслеформы
Всегда, чрез дежурное время
Свистает ветки берёза.
Лампою дышит в темя
Вокруг, подле, возле.
Вычурное или ажурное
Серое или пламя?
Мысли мои безумные
Только МОИ сами.
Крещёные или фитюрные
Заброшены или с нами
Бывали, как все, амурные
Бывали, как все снами.
Сусальные, да хрустальные
Троим в бесконечных выселках
ЧУдные, да сакральные
Десятки. Сотни, тысячи.
ЭТАЖИзнь
Первый,
Опять ПЕРВЫЙ.
Слёзы, печаль, нервы.
Снова я - ПЕРВЫЙ.
Заноза - жизнь – стерва.
У первого всегда проблемы:
Есть ещё выше.
Не хочется быть ВТОРЫМ,
Слышу, как в спину дышат.
Пятый.
Да, просто этаж.
Соизмеряя баш - на дашь,
Второй, третий, четвёртый,
Были, помню, стерты.
После пятого,
Как-то всё невнятно,
Замазано, запятнано.
Потом я разберусь,
С Христом или на кресте,
Всюду или нигде!
Минус первый.
Ниже, казалось, некуда,
Всё время, казалось некогда,
А здесь уже минус первый.
Лярвы, чудовища, стервы.
Всё это в конструктор сложил
И обозвал ЭТАЖИ.
Не лжи, не лги, не моги,
И так говорят и эдак.
И спрашивают: - Как ты?
Да, так… живу на пятом.
Хочется, конечно, выше,
Но УЖЕ никто не слышит.
А, собственно, кто должен?
Кому это нужно, кроме тебя?
Мне и нужно, кроме меня.
По любому подняться на пятый,
Там может и буду распятым.
Главное, чтобы подняться,
Где бы за поручни взяться?
Где бы, как бы… навеселе,
Не сидел на весле,НЕ ЛЕТАЛ НА МЕТЛЕ
Не хотелось бы,
Не пилось, не елось.
Пройдешь второй, третий, четвёртый,
Забредешь на Пятый, прежде проверь,
Не запятнан? Ничего плохого не тащишь?
Отсюда можно вдаль,
Будет ли тебе жаль?
Будет, не будет… волнует?
Или ну её, его, их…
Чертополох (это я взматернулся).
Посмотрел на первый,
Нетути таких нервов.
Ого-го такое! Любое другое,
Но не такое, только… ух.
Не подвел меня нюх,
Не хочу на первый, а тем более ниже.
Проскочить пытаюсь,
Скорый, без остановок,
Надеюсь, что буду ловок,
Тем более, что уже на пятом,
И вроде, не сильно запятнан,
И вроде не мавроди,
Никого не обманул.
- Да ну? - Ну правда!
Я так считаю, постепенно таю.
Жду вас к себе на пятый
Да, не забудьте латы,
А то вдруг я вас на минус первый,
У меня тоже нервы.
А вообще пятый, не то, что убого,
Но точно уже не много.
Готовьте себя не к пятому,
А к две тысячи надцатому.
Да, не забудьте лацканы,
И эполеты. При полном параде,
Возьмите с собою Надю.
Надо Надю с собою.
Своею рукою проведу, покажу всё:
Правду жизни, нет ничего капризней.
Научу летать, если сам научусь.
Ладно, лажно, так сможет каждый.
Если не очень задумываться,
На втором, третьем, четвертом,
На пятом встречу, расскажу, что дальше.
Ну если ты не «замечен», если в тебе нет фальши.
Если как бы ты – не ты.
Тобой руководят мечты.
Ты – наизнанку, тогда я тебя вижу,
Приходи, не обижу.
Выше пятого… думай, не обессудь,
Если появились злые мысли…
Лучше не будь… здесь может показаться кисло.
1,2,3,4,5-тый, да не спрашивай,
Пока не добрался до пятого,
Стучи, молоти пятками,
Выкаблучивай дробь,
Не вымучивай , не излУчивай, а излучай.
При виде Его растай…
Ну так, придешь на пятый?
Или как? Не прийти может только дурак…
Липкие лапки (каяться)
Мерзкие липкие лапки,
Не нравится, что прикасаются.
Пыльные старые тапки,
Шоркают, запинаются.
Лапки у самого горла,
Даже чихать-не чихается.
Те, что гордые, с норовом,
Стоят на коленях и каются!
А рядом мерзкие, липкие,
Пока, не очень-то зримо.
Тянутся, обволакивают,
Рисуют финала картины.
Может кто недокается?
Может понять не захочет?
То, что недавно тебя обнимало,
Мерзостно захохочет.
Лапку положит на сердце.
Взглянет пустыми глазницами.
Белые волосы лезут в рот,
Пахнут сырою землицею.
Голову рвёт пополам,
В чрево вонзает клыки.
Долбят молотом по наковальне,
Тяжёлые каблуки.
Может, всё-таки стоит,
Задуматься прямо сейчас?
Пока эти мерзкие, липкие лапки,
Недокоснулись до нас?
Тысячеслов
Лексемы летели
Переопределялись
Секунды, недели
Стонали и звали.
Смыслы разрушились
Тысячью слов
И к этому тоже
Я был готов.
Квантами сложно
Вечность приперлась
Вот ведь, ослица
Надо чуть позже.
Мне бы подумать
Еще хоть чуток
Тик, так,
Тик, ток…
По нервам, по венам
По синапсам ток
Мне бы минуток еще
Хоть пяток?!
Тикал в висках
В носках было мокро
Откуда тоска?
Бежит кровостоком.
Откуда лексемы
Все эти взялИсь?
И что все, кто рядом
Так напряглись?
В мире есть сотни
Тысячеслов
Немного печали
Я выдать готов.
Ни много ни мало
Много любви
С рассветом отчалю
По мне не язви…
Тоночко
Тоночко, каждой лапкой,
Бегу: хрусь, хрусь.
Мчусь, не знаю, куда-то я,
И откуда, я снова возьмусь.
Вокруг-синевой сиреневой,
Облатает меня одного.
Быть может и мне неленево,
Бежать ото всего.
Мои шерстяные лапки,
Рисуют на снежной пЫли.
Вкрапляются феонидами,
В снега, наши стопы былью.
Тоночко ото всего,
Бегу, слишком волнуясь.
Попеременно, нервенной дрожью,
Стонет и чистит, очень хрустяще,
Рвётся всё чаще и чаше…
Тоночкая заслоночка
Между моими мирами
Температура слова
У каждого, вы не поверите,
Слова - температура.
Люди – вы или звери,
Вы - определённой фактуры.
Бывают слова – тёплые,
Или, «как обдало жаром».
«Колющие», бывают,
Бывают слова – «даром».
Холодные, как льдинки,
Мечущиеся понапрасну.
Прячущиеся в простынки,
Стонущие по прекрасному.
Молющиеся, плачущие,
Кающиеся, икающие.
Трезвые, не поверите,
Иногда, тоже бывают!
Скурвившиеся и скурившиеся
Пушистые, те, что тают.
Белыми бывают от холода,
Инеем часто покрытые.
Корявые,
Буквы – сколоты!
Вечные,
Незабытые!
Бывают, бывают, бывают,
Если мозгИ не пропиты.
Умчаться в одноклассники
Умчаться в одноклассники,
И слиться, и тихо злиться.
Я знаю, там все прекрасненьки,
Лишь стоит мне напиться.
А протрезвею, сдержанно:
- Ну, вот опять всё пресно…
Не то, что было вчера,
Когда кричал я УРА!
Когда застолье завершилось - «фру».
Когда над жизнью - «Какаду».
- То есть… Попугай? - спросили меня.
Всё, что есть, попугаю! Ответил я.
Время стеклось, заканчивать…
Слиться – в одинокие лица.
Время – переиначивать,
Будут чтецы и чтицы.
Будут волхвы и лохмы,
Будут перелохмачивать.
А я перед ними буду
Коленца свои выворачивать.
Наверное, заново стоит,
Умчаться в одноклассники.
Кто эту инверсию строил,
Поставим отметку классненько!!!
Бывал я на краешке мира
Бывал я на краешке мира
Где складки строят поленьями
Готовил стихиры налитою лирой
И бренью, и тленью, и к изумленью,
И майной доволен и вирою.
А мир подо мной исчезал
Казалось, что падаю в сторону
Опору с напором на правду искал
И удивлялся, блялся и клялся
Не знал эту кучу историй я.
Катилась Земля по крУгу
Вылакивала по незнанию
Катились и мы друг к другу
К обоюдному осознанию.
Знаешь ли ты, воздух?
Знаешь меня? Поверь,
Мне не будет нисколько поздно
Поддать кислороду немного огня.
Поддать этой пламени воздух.
Поверь мне, просто поверь
Дышится возле легче
Просто открой скрипучую дверь
Скрипнет? Открой, просто поверь
Кто-то за ней мечется.
Творчество – как пророчество
Творчество-как пророчество,
Жужжащие мухи слов,
Вязкая ткань одиночества,
Пергамент навязчивых снов.
Творчество, словно кудакчество,
Словно рычанье причин.
Хочется переиначиться,
Из смысла глубоких морщин.
Хочется, чтоб не клокочилось,
Творчество, без настроения.
Хочется без отрОчества!
Да, даже без этого лень!
Творчества, как пророчества.
Хочется мне опять.
Точится, кинжал, точится
Пришла пора выбирать…
МУЗА
Во имя комплементарности,
Во имя соответствия линий.
Возьми меня сотней бездарностей,
Возьми, а то, что-то стынет!
Кричала муза, вопила.
Терзала мои перепонки.
И иногда даже злила,
Своими белькантами звонкими.
Стегала почти беспощадно:
- Тебя я хочу, не иного.
Ты хочешь, попозже, ну ладно,
Как не послушать Кривова…
Возьми меня, муза вопила,
Чтобы её воплотили.
Что-то жужжит в правом ухе,
Кто-то, мне мОзги пилит.
Горделивая, говорящая
Стыдящая и стыдящаяся!
Музою притворившаяся.
Стихами на солнце лоснящимися.
Мне муза шепчет бумажно,
Писать заглушая жажду,
Тебе, кривому, важно?
Значит важно каждому!
Копаясь в Р.Я.
Живут же, без заморочек,
Ну, нет, дай мне жИти.
Живут же, без строчек, точек.
И без особых событий.
Без сочетаний согласных,
Без тоже, инфинитивов.
Без оксюморОнов напрасных,
Без речитативов пытливых.
Без тропов из подсознанья,
Литот и синегдох милых.
Живут же без заморочек,
Без притязаний интимных.
Без оборотов, метафор,
Без чисел необратимых.
Без этого: пошел на…
И это только в картинах.
КалАмбур и дисфемизм,
Последующий - родительный.
Очнись, где-то рядом жизнь!
Сидишь налакался мнительный.
Живут же, без заморочек,
Живут же без собственных мнений.
Без мыслей живут и без строчек,
Как пусто без местоимений.
Меж точками
Многие задумывались над точками,
Но не многие – над промежутками.
Между точками, какими будем?
Грязными сорочками – люди?
Радужными? Серыми? Вправе?
К глазнику - в клинику, картавить.
Строчками зачарованными,
Рифмы мои всклокочены.
Меж них промежутки и точки.
Не сказано будет к ночи.
Рифмы свой путь кончают,
Сколько меж них промежутких.
Где-то в пространстве тают,
Наверное, скоро утро.
Оквантованный
Квантовая теория…
Согласен, немного сложно.
Но, если сильно чего-то хотеть,
То нет ничего невозможного.
Про кванты хотелось бы мне рассказать.
Так сказать, из физики – в мир.
Мысль обнаружена, рвется наружу,
Первый приемлемый образ нарушенный -
Это, конечно же, тир!
Летел этот квант печально,
Со скоростью выше Светы.
А мы сидели, тупо молчали,
Знали, как будто в каждой минуте
Нет ни минут, нет ни секунд, нету и нас до рассвета.
В тире мишень – атомы.
Из которых мы все состроены.
Что, правда не знали? Да ладно, Вам, врёте нам…
Ладно, прощаю, быть может, не знали…
Ладные они – атомы.
Мне любопытно безумно,
Протоны, Вы, представляете?
Не думаю, что я очень умный,
Просто Вы это не знаете.
Вижу сейчас ваши лица,
От хохота умирающие.
- Может, тебе жениться?
Но уВЫ, тогда не узнаете:
Как рождалась энергия,
И что такое пралайя,
Энтропия.., что-то мы нервные?
Наверно, всё это знаем?
А может и вправду – жениться?
И Вам это вовсе не надо?
Какая теория квантовая?
Мюоны, мюзоны, протоны, нейтроны, нейтрино,
несутся мимо. Несушки несутся тоже!
Какая квантовая теория?
ЭТО ЖЕ НЕВОЗМОЖНО!
Золотая свадьба (моим Валентине Григорьевне и Альфреду Георгиевичу)
Солнышко с утра в окне блеснуло!
Наполняя комнаты рассветом.
Потолки и стены утонули,
В золоте, с каким-то новым светом!
Свет разлился золотом сусальным!
Укрывая жизни купола!
И в воспоминаниях хрустальных,
Прошлое звенело, как вчера!
Словно только, что пришли с свиданья,
Вспомнились прикосновенья рук.
До рассвета тайные желанья,
И шептания друзей, подруг.
Поцелуев жарких обещанья,
Робкие признанья под луной,
Ежедневной встречи ожиданье,
И слова: - Будь вечно ты со мной!
Запылали золотым отливом,
Кольца, словно только, что надеты.
Как и раньше, милый, рядом с милой!
Теплотою душ своих согреты!
P.S.
Пробу золота в процентах измеряют,
Только те, кому металл дороже.
Ну а мы-то с вами точно знаем,
Высшей пробы - 50 и БОЛЬШЕ!
Ту или эту?
Ту, ту, ту
Подайте мне карету
Ту, ту, там
Где-то.
Жадно мне до космоса,
Точек поставить сколько?
Правда будет познана,
Но, отзовётся болью.
Словно, прокручиваю ролик,
Словно, что-то не хватает.
Пыжусь до вселенских колик,
Мысли тают, баю-бают.
Вдруг хватает за запястья
Тащит вдаль и глухо шепчет.
То, что знает, точно знает,
Дальше будет мне не лепше.
Тук, тук, тук.
Сколько было подруг,
Сколько было друзей,
Сколько было потуг,
Сколько было всего,
Столько! И ничего.
Вырвался
Жадностью - в космос
Вырос
Немного
Просто
Ту…ту…ту…
А может быть всё-таки ЭТУ?
Тоньше и дальше
Коррелируя невозможность,
Превозмогая простуду.
Классически пьяной рожей,
Я, как всегда БУДУ!
Просвятившись и просветлев,
Взвинтив до сопрано нервы.
Вновь повторяю напев:
БУДУ, как всегда, первым!
Отредактирую тоненько,
Киногероическим флудом.
Немножко больше израненьким,
В мыслях твоих БУДУ!
Чуть тоньше…
Чуть дальше….
Чуть…
Чу…
Весна (из Редьярда К.)
- Балу, а что это со мной происходит?
- Багира, а что это со мной не так?
- Каа, ну хоть ты скажи, почему?
- Весна, Маугли, весна!
Растревожила опять красивая,
Сердце снова – частотами.
На каждую мимо – смазливую,
Оборачиваться - не в силах я!
Юбки укорачиваются,
Хочется стать ростом меньше.
Хочется – укорОчится.
Жаль только, что лень мне.
Наверно, уже не Маугли,
Весну испытывать поздно.
Красивая была, смазливая,
А мне не ДАЁТ – возраст.
Вернулся, кораблики снова,
В луже у дома пускаю.
Слова вспоминаю в алькове,
Пустые стихи не кропаю.
-Скажи мне Багира, зачем мне весна?
Тревожиться понапрасну?
Зачем проводить все ночи без сна?
Зачем? Если осень прекрасна!
Сменю голосистые ручейки,
На желтолистие пряное.
И Ты избавь меня от тоски,
От бесконечности пьяной.
Скажи мне Каа, напомни, сперва,
Почему говоришь шипящими?
Знаю, змеюка, я эти слова,
В жизни моей длящиеся.
Дождями, лужами всхлипнет весна,
Лучами Солнца вешними.
А мне, как всегда нужна она,
Одна, как всегда нужна мне.
Скажи мне, Балу, это осень?
Скажи мне, Каа, кто эта одна?
Скажи мне, Багира, в этом ли мире?
«Послушай, человеческий детёныш, - сказал медведь Балу, - я учил тебя Закону Джунглей, но у бандерлогов нет Закона».
Тухнет
Тухнет, как мясо,
Тухнет, как пламя.
Тухнет так каждый,
Своими дарами!
Горел, горел,
Горел, горел,
Горел до пепла,
Не осилил.
Сердцами мягкими черствел,
Мертвел, рождался, мысли стыли.
Не важно – ни о чём рождались,
Не важно – стыли, ни о чём.
Все просто плыли, просто плыли…
К чему, зачем, постой, прочтём.
Мы часто тухнем, словно пламя,
Или опарышами дней.
Мне показалось, ты гурманишь,
Тухлятину своих теней!