Так как сегодня, по душам, мы не беседовали с ним никогда. Он сидел прямо напротив и смотрел мне в глаза, лишь изредка отводя взгляд, в попытке вспомнить какие-то детали. До этого дня я думал, что в нем нет ничего необычного: среднестатистический анфас с непропорциональными частями лица, тёплый, проницательный взгляд, саркастическая улыбка. Единственное, чем он выделялся – ростом. Когда стоял, возвышаясь над землей почти на два метра, он выглядел по-детски  неуклюже.

         «Я больше не хочу быть журналистом…»

        Он произнёс эту фразу, и она повисла в воздухе. Мне казалось, что я знал его всю жизнь, но сейчас возникло ощущение, что я не знаю его вовсе. Несколько минут мы сидели молча, не решаясь посмотреть друг на друга. По-видимому, он понимал, что должно последовать объяснение, но без моего вопроса «Почему?», не решался продолжить. Вместо этого «Почему?» я, подобно заправскому психоаналитику сказал: «Давай начнём всё по порядку. Вспомним, как ты пришел в журналистику». Он надолго ушел в себя, я не мешал.

        - Нет, с детства я, конечно же, не мечтал быть журналистом. Да и кто в нашем шахтёрском городке мог об этом хотя бы помыслить. Разве что дети партийных работников, да комсомольских вожаков. Нет, я мечтал быть, как отец, горняком. Правда, не долго. Как только в моей голове стали появляться первые признаки сознания, вожделение улетучилось. Сама мысль – проводить большую часть светового дня в 200-ах метрах под землей, вызывала во мне приступы клаустрофобии. Несмотря на это, я всё же закончил «Политех» и получил корочки горного инженера – строителя. Здесь и начались мои метания. Что-то уводило меня то от одной, то от другой профессии, а в каком направлении двигаться, подсказок не было. Наверное, потому, что «свой Путь» каждый должен выбрать самостоятельно. И я его выбрал. Даже отдалённо не представляя, что такое журналистика, я устроился на местную телекомпанию. Сейчас думаю, что именно тогда я вступил на тропу «своего Пути».

        Творческие способности и неординарность мышления заметили все и сразу…

Здесь мой собеседник погрузился в приятные воспоминания. Он рассказывал о своих первых программах, о том, как их принимали коллеги и телезрители (в маленьком городке все друг друга знают). Казалось, что он начисто забыл, с чего начался наш разговор. Мне пришлось прервать его словоизлияния.

       - Так от чего же ты всё-таки решил поставить крест на журналистике?

Он словно очнулся ото сна. Несколько секунд помолчал, уставившись в пустоту. Блаженная улыбка сошла с его лица, и он продолжил.

       - Журналистика нравилась мне безумно. Прежде всего, за возможность творить, создавать что-то новое, чего еще (по крайней мере, на местном ТВ) никогда не было. Позже появилась социальная ответственность. Я почувствовал, что моя профессия должна приносить, не только наслаждение мне любимому, но и пользу аудитории. Своими сюжетами мы подстегивали службы ЖКХ, к более качественному выполнению должностных обязанностей. Не оставляли в покое, ни правоохранительные органы, ни санитарно-эпидемиологические службы, ни пожарных, ни автотранспортников. В общем, освещали все сферы жизнедеятельности города, которые, хоть как-то, касались его жителей. Нет, власти мы, конечно, не трогали. Местные СМИ всегда зависели от городских администраций.  Но в то время, мы старались не задевать руководство, и оно не притесняло нас, позволяя выпускать в эфир материалы, которые нравились людям, потому что делались о людях и для людей. И местное телевидение уважали и любили. А статус "местного", позволял рассказывать обо всем: начиная с ежегодной эпидемии гриппа, до появившегося в одной из квартир, и терроризирующего весь дом барабашки.

        - Я старался не перебивать его своими вопросами. Чем больше он рассказывал, тем любопытней было, из-за чего же он решил оставить журналистику. Профессию, которой он, как мне показалось, упивался.

        - …Но постепенно становилось понятно, что власть не оставит СМИ, в их законном, "независимом" положении. На свободу, такую желанную и такую необходимую, стали покушаться чиновники. Изначально, обладая контрольным пакетом акций нашей телекомпании, администрация, решила за счет СМИ укрепить свои позиции. Постепенно, но неизбежно телевидение, газеты и радио стали переходить под жёсткий контроль руководства города.

После этих слов он как-то сник, глаза потухли, а в голосе появились интонации обреченности. Мне даже показалось, что он дальше не желает разговаривать, и я решил подтолкнуть его к продолжению беседы своими вопросами.  

         - Давай с этого места поподробнее. Что значит жесткий контроль?

- Вообще-то, - немного пришел в себя мой собеседник,- за время моей журналистской деятельности (с 1998 года) в городе сменилось 5 глав. Головы летели одна за другой: первого переизбрали, второго хотели посадить за уголовное преступление, третьего – за экономические (правда, дело не получило развития), с четвертым – пусть земля ему будет пухом – трагедия произошла (разбился на машине).

          Так вот, первым троим не до телевидения было, свои проблемы не успевали решать (он вяло улыбнулся). Всё началось с предпоследнего. Любил он свою персону чрезмерно, и очень уж ему хотелось покрасоваться на экране, так сказать понравиться электорату. Целыми днями разъезжал, сердобольный, по городу. То старушкам кастрюльки вручит, то детишкам игрушки. А наша съемочная группа за ним, сломя голову носится. И ведь если опаздываем куда, то без нас не начинают, ждут, пока запечатлеем для истории. Одно слово – свадебный генерал.

        Кстати, именно при нём любое совещание в администрации города начиналось с обсуждения местной информационной телепрограммы. Нет, что бы исправлять огрехи своей работы, государственные чины беспощадно клеймили промахи в нашей. Телекритики…(он смачно выругался).

Но самое невообразимое началось с приходом главы последнего. Его престолонаследие совпало по времени с путинской вертикализацией власти. И новый мэр посчитал за грех не воспользоваться этой ситуацией. Сначала из эфира исчезли происшествия. На улицах орудовали грабители и аферисты, сталкивались автомобили, а в телеэфире все было прекрасно: цветы, поздравления, достижения и успехи. Со временем все более или менее проблемные сюжеты были преданы забвению. Постепенно зритель перестал верить информации телеканала. Да и как поверить? Мы с телеэкранов говорим одно, а в жизни они видят совсем другое. В науке это называется когнитивный диссонанс. Аудитория, как правило, верит своему собственному опыту и просто переключает канал.

 

                  При себе глава города держал прессекретаря. Этакий Малюта Скуратов информационного века. Едва зачуяв запах власти, наложил запрет на показ всего, что хоть отдаленно напоминало негатив или критику в любых ее проявлениях.

                  Чуть позже на столе у редактора информационной студии еженедельно стал появляться план работы телекомпании, заботливо составленный прессекретарем главы администрации.

                  Благо, к этому моменту я уже ушел из информационной студии, а то не избежать бы мне нервного срыва. А новости, тем временем, постепенно скатывались к формату передовицы времен развитого социализма.

                  - Даешь еще 30 квартир в новом многоэтажном доме. Мэр города поблагодарил строителей за высокие темпы работы и вручил каждому по огромной конфете «Гулливер»!

                  - Даешь 6 новых рабочих мест, организованных на два миллиона средств господдержки!

                  Средняя заработная плата в городе выросла до 2тысяч 995 рублей и почти сравнялась со среднеобластной.

                  Высокими темпами ведется уборка мусорной кучи на улице Суворова, и работы давно были бы закончены, если бы не безответственные жители частного сектора, под покровом ночи, с завидным постоянством, пополняющие ее бытовыми отходами.

                  Жители с презрением стали называть новости совдеповскими, а Малюта не унимался:

                  - Больше сюжетов о положительных тенденциях в ЖКХ. (Тенденций не было, а сюжеты были, практически каждый день).

                  - Больше информации о котельных и ни слова о плохом угле.

                  - Осветить поступление в город, подарка Губернатора – тындырбрындского аппарата, незаменимого в жилищно-коммунальном хозяйстве.

                  - Героическая борьба с гололедом. Что, не борются? Тогда показать, что для этого созданы все необходимые условия.

                  Говоря это, мой визави ни разу не улыбнулся, а я едва мог сдерживать смех и даже не пытался остановить нахлынувшую волну иронии и сарказма.

                  Во всей своей красе маразматизм проявлялся накануне выборов:

                  - Партия «Единая Россия» подарила нашим спортсменам – лыжникам шесть пар теплых носков. Это поможет завоевать призовые места на предстоящих соревнованиях.

                  - Отснимите плакат «Яблока» без двух последних букв!!! и скажите, что наглядная агитация вывешена в неустановленных местах.

                  Конечно, я гипертрофирую, - поняв, что увлекся, как бы извинился мой собеседник, - но, тем не менее, некоторые факты действительно имели место быть. Хотя  самое грустное не это, самое грустное, что все телевизионщики смирились с таким положением вещей. Только и могут, что роптать на судьбу. Да я их понимаю. Если с НТВ, а потом с ТВ-6 так поступили, если областное телевидение без ЦУ пресслужбы и шагу сделать не может, что говорить о нас, о городском ТВ.

                  Он замолчал. Я понял, что это конец нашей беседы. Понял и бессмысленность вертевшегося на языке вопроса: «А ты пробовал сопротивляться?»

                  Это была жирная точка в нашем разговоре и в моем блокноте, который я закрыл и положил вместе с ручкой на стол. Оставалось только одно – убрать зеркало. Все это время оно стояло напротив и безмолвно взирало на меня моим же отражением. Я ещё раз взглянул на себя со стороны. Такой же как все: среднестатистическое лицо, никакого героизма, даже намёка на отвагу. Что я мог сделать, кроме, как поразмышлять в одиночестве, и записать свои мысли в блокнот. Да, пожалуй, еще одно. Как бы ни было страшно и неприятно, наверное, пришло время опробовать закон Мерфи. Пришло время спросить себя: «Так всё же зачем я это делаю? Для чего работаю в журналистике?»